Caedite eos. Novit enim Dominus qui sunt eius
Голод с войной заждались, отправляя Полынь за Полынью сигналом.
Как я устала, писала чума им, от мёртвых детей – как я устала.
Что вам их, мало — жатву за жатвой себе собираете? Не нагляделись?
Вы как хотите, пляшите себе на костях, смс набивала, а я не при деле.
Я на больничном, печатала в чате, читаю Камю и Бокаччо, лечу выгорание,
Мой аналитик сказал мне на днях, что депрессия не за горами.
Мне, понимаете, мёртвые дети давно уже снятся и снятся.
Ещё вакцинации эти. Я, знаете, чахну от вакцинаций.
В общем, на оба на дома ваши... Каждому шлю по привету.
Вот, отвечай, как знаешь, думали голод с войною, на это.
В небе висел за Полынь Юпитер. Утром сменялся Венерой.
Голод с войной всё судили, рядили, плевали, ругались скверно,
Сели писать письмо, от руки, чтобы с подписью и с печатью.
Так, мол, и так, родная, грустим, вспоминаем тебя с печалью,
В свете твоих проблем просим в наше войти положение,
Взять обязательства, но вполовину, на уничтожение
Взрослых и очень взрослых, а малых не трогай, пожалуй, ладно.
Мы за тебя сработаем, выполним норму, нам не накладно.
Мы и справляемся, в общем, но нам без тебя, чума, не очень
Просто давай приходи, написали, отправили авиапочтой.
Встала чума. Подумав, надела корону. Пошла по миру
С вытянутой рукой, неспешно, шурша на ходу порфирой;
В храм зашла, то один, то другой, прошлась по метро, музеям;
Туда заглянула, где водки не пили, туда, где совсем не трезвели;
По следу её лежали, теряя дыхание, белый и чёрный,
Католик и иудей, жулик и честный, учёный и неучёный.
А к малым она входила кротко, целуя на ручках неслышно венки.
И лик её был безмятежен, в кои-то веки.
Отсюда
Как я устала, писала чума им, от мёртвых детей – как я устала.
Что вам их, мало — жатву за жатвой себе собираете? Не нагляделись?
Вы как хотите, пляшите себе на костях, смс набивала, а я не при деле.
Я на больничном, печатала в чате, читаю Камю и Бокаччо, лечу выгорание,
Мой аналитик сказал мне на днях, что депрессия не за горами.
Мне, понимаете, мёртвые дети давно уже снятся и снятся.
Ещё вакцинации эти. Я, знаете, чахну от вакцинаций.
В общем, на оба на дома ваши... Каждому шлю по привету.
Вот, отвечай, как знаешь, думали голод с войною, на это.
В небе висел за Полынь Юпитер. Утром сменялся Венерой.
Голод с войной всё судили, рядили, плевали, ругались скверно,
Сели писать письмо, от руки, чтобы с подписью и с печатью.
Так, мол, и так, родная, грустим, вспоминаем тебя с печалью,
В свете твоих проблем просим в наше войти положение,
Взять обязательства, но вполовину, на уничтожение
Взрослых и очень взрослых, а малых не трогай, пожалуй, ладно.
Мы за тебя сработаем, выполним норму, нам не накладно.
Мы и справляемся, в общем, но нам без тебя, чума, не очень
Просто давай приходи, написали, отправили авиапочтой.
Встала чума. Подумав, надела корону. Пошла по миру
С вытянутой рукой, неспешно, шурша на ходу порфирой;
В храм зашла, то один, то другой, прошлась по метро, музеям;
Туда заглянула, где водки не пили, туда, где совсем не трезвели;
По следу её лежали, теряя дыхание, белый и чёрный,
Католик и иудей, жулик и честный, учёный и неучёный.
А к малым она входила кротко, целуя на ручках неслышно венки.
И лик её был безмятежен, в кои-то веки.
Отсюда
