Caedite eos. Novit enim Dominus qui sunt eius
Комендант, поправив беретку, зашел в заставленную костылями кладовку. Посреди помещения на табуретке сидел вроде бы молодой, хотя и слегка опухший личиком человек и вертел в короткопалых ладонях два кривых костыльных куска синего и красного цвета, пытаясь совместить отломки. Над ним с потолка свисала на замотанном изолентой проводе пыльная лампочка и мигала, тихо потрескивая.
— Проша, — ласково сказал комендант. — Ты не забыл, что через три дня у них тут батло... балаган откроется?
Молодой человек приложил куски друг к другу щепастыми торцами и с хрустом надавил.
— Проша, — сказал комендант еще ласковей. — Где Книга Жалоб и Предложений с ихними первоочередными просьбами? Ты хоть половину выполнил? А то ведь балаган откроется 23-го, а 25 у нас день аванса. Из чего аванс платить будем, Прохор? Я уж молчу за получку.
Молодой человек молча сунул коменданту пухлый талмуд, в котором написанные разными почерками слезницы были кое-где перечеркнуты красным карандашом. Половину красных линий потом явно стирали ластиком, приписывая сбоку: "ишо проверить", " третий костыль не рабочий", и "ёп!".
— Трудишься, вижу, — вздохнул комендант. Снял беретку, ударил ею по колену и помахал рукой, разгоняя поднявшийся клуб пыли. — Так когда готово будет?
Прохор перевернул обломки обратными концами, потер стальные набойки костылей рукавом, потом дыхнул на них и еще раз протер. По кладовке потянуло свежим перегаром.
Примерившись, он с силой соединил набойки. металл звякнул, потом где-то в углу что-то треснуло, и свет в кладовке замигал чаще. Сдавленно прошипев: "Idiota de los cojones!", комендант шарахнулся было обратно к двери, но задел за пучок костылей, повалил их, сверху упал сам и замер. Лампочка окончательно погасла, в кладовке воцарилась тьма. Только где-то у дальней стены слабо алела надпись "404" в тусклом прямоугольничке лампы аварийного выхода.
— Проша, — ласково сказал комендант. — Ты не забыл, что через три дня у них тут батло... балаган откроется?
Молодой человек приложил куски друг к другу щепастыми торцами и с хрустом надавил.
— Проша, — сказал комендант еще ласковей. — Где Книга Жалоб и Предложений с ихними первоочередными просьбами? Ты хоть половину выполнил? А то ведь балаган откроется 23-го, а 25 у нас день аванса. Из чего аванс платить будем, Прохор? Я уж молчу за получку.
Молодой человек молча сунул коменданту пухлый талмуд, в котором написанные разными почерками слезницы были кое-где перечеркнуты красным карандашом. Половину красных линий потом явно стирали ластиком, приписывая сбоку: "ишо проверить", " третий костыль не рабочий", и "ёп!".
— Трудишься, вижу, — вздохнул комендант. Снял беретку, ударил ею по колену и помахал рукой, разгоняя поднявшийся клуб пыли. — Так когда готово будет?
Прохор перевернул обломки обратными концами, потер стальные набойки костылей рукавом, потом дыхнул на них и еще раз протер. По кладовке потянуло свежим перегаром.
Примерившись, он с силой соединил набойки. металл звякнул, потом где-то в углу что-то треснуло, и свет в кладовке замигал чаще. Сдавленно прошипев: "Idiota de los cojones!", комендант шарахнулся было обратно к двери, но задел за пучок костылей, повалил их, сверху упал сам и замер. Лампочка окончательно погасла, в кладовке воцарилась тьма. Только где-то у дальней стены слабо алела надпись "404" в тусклом прямоугольничке лампы аварийного выхода.